Исследован институт предупреждения как меры реагирования антимонопольного органа при выявлении признаков нарушения антимонопольного законодательства. Оценены возможность отнесения данной меры к мерам государственного принуждения, а также юридическая природа ее применения.

С учетом целевой направленности предупреждения антимонопольного органа сделан вывод о необходимости его отнесения к формам административно-предупредительных мер, содержащих в отдельных случаях признаки мер правовосстановительного характера.

Выявлено частное несоответствие цели применения данной меры и формы ее реализации, предусмотренной законом.

Для устранения данного противоречия автором сформулированы предложения по совершенствованию законодательного закрепления института предупреждения.

В статье рассматриваются различные значения понятия «негосударственные экспертные организации», судебная практика, действующее антимонопольное и иное законодательство, регламентирующие требования к использованию в наименовании юридического лица слов «судебной», «судебная», «судебный».

Авторы делают вывод о том, что под негосударственными экспертными учреждениями следует понимать специализированные некоммерческие организации, учрежденные гражданами и (или) юридическими лицами, имеющие лицензию на занятие судебно-экспертной деятельностью, выданную органом исполнительной власти РФ или субъекта РФ, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере юстиции, а также прошедшие добровольную аккредитацию.

По мнению авторов, использование в наименовании негосударственной экспертной организации слов «судебной», «судебная», «судебный» может содержать признаки недобросовестной конкуренции или злоупотребления правом и влечь негативные правовые последствия.

Предлагается оптимальное решение этой проблемы.

Цель исследования — анализ возможностей интеграции в российское корпоративное право современных механизмов привлечения инвестиций в стартапы, включая договор конвертируемого займа, договор SAFE (Simple Agreement for Future Equity) и договор KISS (Keep It Simple Security), а также формирование юридической концепции «режима стартапа» для хозяйственных обществ.

Выявлены ключевые барьеры для их применения в российских хозяйственных обществах: отсутствие легального определения стартапа, сложность корпоративных процедур, нотариальные требования и неопределенность налогового и банкротного регулирования.

Исследование показало, что договор конвертируемого займа в российском праве имеет значительные процедурные ограничения, связанные с конверсией займа в долю или акции, тогда как SAFE и KISS обеспечивают более гибкий и экономически эффективный механизм взаимодействия инвесторов и стартапов.

Для успешной адаптации SAFE и KISS в России необходимо дополнить корпоративное право институтом режима стартапа, включающего упрощенные процедуры для хозяйственных обществ, специальные инвестиционные договоры и гарантии защиты интересов инвесторов и основателей.

В статье рассматриваются изменения, внесенные в антимонопольные требования Федерального закона от 28.12.2009 №381-ФЗ «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» в период с 2023 по 2025 г., а также правоприменительная практика, сложившаяся в этой сфере за указанный период. По результатам изучения фактического материала и научных трудов, посвященных концепции переговорной силы и рыночной власти, авторами сделан вывод о том, что совершенствование законодательства о торговле и развивающаяся правоприменительная практика антимонопольных органов будут способствовать соблюдению баланса интересов участников соответствующих товарных рынков, что представляется весьма важным в свете данного Президентом Российской Федерации В.В. Путиным по итогам XXVIII Петербургского международного экономического форума 18—21 июня 2025 г. поручения о разработке новой национальной модели торговой деятельности.

В связи с цифровизацией появляются новые объекты цифровой экономики, которые, как правило, не сразу подпадают под действие существующего законодательства и нуждаются в правовой защите и определении их правовой природы.

В представленной работе рассматривается новый вид товара — NFT (невзаимозаменяемые токены) как объект недобросовестной конкуренции. В России, несмотря на распространенное использование в торговом обороте, отсутствует судебная практика по разрешению споров о неправомерной продаже NFT как акте недобросовестной конкуренции. Поэтому для оценки влияния такого нового вида товара на рынке в работе предлагается рассмотреть зарубежную практику, в частности юрисдикцию США.

Можно сделать вывод о необходимости исследования таких новых цифровых товаров, как NFT, и их влияния на товарный рынок, так как в современном мире эти объекты стали важным элементом для развития цифровой экономики.

Установление дополнительных требований к участникам отдельных категорий государственных закупок направлено на обеспечение наилучшего выполнения государственного заказа и связанных с ним публичных функций государства. Не является исключением и установление таких дополнительных требований к участникам закупок в сфере социального питания — услуг общественного питания и (или) поставки пищевых продуктов, закупаемых для организаций, осуществляющих образовательную деятельность, медицинских организаций, организаций социального обслуживания, организаций отдыха детей и их оздоровления. Соответствующие дополнительные требования могут актуализироваться и уточняться, в частности, в последний раз это произошло в начале октября 2024 г. При этом такое дополнение требований породило определенные споры на практике. Наиболее актуальные, на взгляд автора, из возникших вопросов и ответов на них рассматриваются в этой статье.

Рассматривается одна из наиболее актуальных и дискуссионных проблем современного права — возможность и целесообразность наделения систем искусственного интеллекта (ИИ), включая нейросети, роботов и гипотетические будущие системы (квантовые суперкомпьютеры), статусом субъекта права. Актуальность темы обусловлена стремительным проникновением ИИ во все сферы общественной жизни и вызовами, которые он бросает традиционным правовым институтам. Целью исследования является комплексный анализ теоретико-методологических, метафизических и практических аспектов проблемы правосубъектности ИИ, изучение существующих подходов в российском и зарубежном законодательстве, правовой доктрине и правоприменительной практике, а также выработка предложений по определению оптимального правового статуса ИИ и гармонизации его взаимодействия с человеком. Методологическую основу составили общенаучные (анализ, синтез, системный подход) и частнонаучные (сравнительно-правовой, формально-юридический, историко-правовой) методы. В ходе исследования проанализированы ключевые признаки субъекта права (сознание, воля, автономия, способность нести ответственность) и их (не)применимость к современным и будущим системам ИИ. Рассмотрены основные доктринальные концепции («электронное лицо», ИИ как объект права, ИИ как квазисубъект). Проведен анализ законодательных инициатив и стратегий развития ИИ в России, ЕС, США, Китае и Японии. Выявлено отсутствие консенсуса по вопросу правосубъектности ИИ и преобладание подхода, основанного на ответственности человека (разработчика, владельца, оператора). Предложены альтернативные механизмы регулирования (специальная регистрация автономных систем, модификация институтов ответственности), направленные на решение практических проблем без наделения ИИ полноценной правосубъектностью. Обоснована необходимость международного сотрудничества для гармонизации подходов. Сделан вывод о преждевременности и необоснованности предоставления ИИ статуса субъекта права на текущем этапе развития технологий и предложены направления дальнейших исследований.